– Дева Мария и все святые угодники! – раздаётся чертовски знакомый голос.

Я поворачиваю голову и вижу Манфреда, качающего головой. Он семенит ко мне на своих коротких ножках, расфуфыренный и надушенный, такой знакомый мне и такой чуждый окружающей нас серости, что я чувствую прилив необыкновенной нежности к своему старинному приятелю.

– Ты?! Здесь?! В Вольфахе?

– Да, не мог же я оставить свою богиню на произвол судьбы!..

Манфред пыхтит и цокает языком, оглядывая меня. Он удерживает мои руки в своих пухлых ладошках и сообщает доверительным тоном:

– И, признаться, здесь нахожусь не только я.

Он всматривается мне в лицо и многозначительно подмигивает.

– Нет, Манфред! Не может этого быть…

– Уверяю тебя, звёздочка моя, ещё как может!

Недомерки поглядывают на меня со смесью восхищения и благоговейного трепета. Огромная туша убитого вепря впечатляет всех: от мала до велика. Я никогда не страдал особой тягой к похвальбе, но сейчас нарочно делаю вид, что мне приятно повышенное внимание к собственной персоне. Хотя я променял бы все эти восхищённые взгляды на один-единственный, но преисполненный благодарности. Но глядя на Аманду, высоко задравшую свой хорошенький носик, мне становится ясно, что дело – дрянь.

К ней едва ли не в ноги бросается какой-то коротыш. Нельзя назвать его жирным – скорее приятной округлости, растёкшейся по его телу. Он одет в ярко-синий костюм в тонкую сиреневую полоску, на шее – ярко-розовый шейный платок, на плечах накинуто дорогое шерстяное пальто, а на пухлых пальцах нанизаны золотые перстни.

С одного взгляда становится понятно, что эти двое близки. Аманда не отдёргивает рук и не смотрит на этого чудака так, как на всех остальных. Конечно, в её взгляде чувствуется толика пренебрежения, но она скорее с оттенком подтрунивания. Да, они близки, но не так, как мужчина с женщиной. Я явственно это чувствую, но всё равно едва не рычу от злости, когда толстяк оглаживает тонкие пальчики Аманды. Толстяк смотрит на малышку со странной смесью восхищения и покровительства и о чём-то ей сообщает с таким видом, будто сам монарх вот-вот ступит ногой в Вольфах.

Аманда недоверчиво оглядывается по сторонам и застывает: справа останавливается экипаж, весь в позолоченных завитушках. Слуга, стоящий на подножках, торопливо спрыгивает и распахивает дверь. Из экипажа неторопливо вылезает мужчина, возрастом около сорока пяти лет. Наверняка он старается выглядеть незамеченным. Но с тем же успехом он мог бы прятаться на пустой центральной площади со знаменем в руках.

Весь его облик, начиная от напомаженного, усердно завитого парика, и, заканчивая золотыми застёжками на дорогих туфлях кричат о богатстве. Горделивая посадка головы и взгляд, полный самодовольства и пренебрежения, выдают его. Хоть он и пытался спрятаться за якобы простым покроем одежды, но ткань – одна из самых дорогих. Пусть я и не разбираюсь во всей этой хуйне, но глаза у меня ещё пока остаются на месте. И уж поверьте мне, я способен отличить дорогое тряпьё от дешёвого куска ткани, годного лишь на то, чтобы мыть им полы.

Напыщенный франт подходит к Аманде и оглядывает её, словно не веря своим глазам, брезгливо морщится, едва дотрагиваясь кончиками пальцев в ладошке. Раздумывает, целовать ли руку даме, как требует того этикет, и решает: нет, не стоит. Ладошка Аманды и даже пальчики выпачканы в крови зверя. Внутри меня поднимается глухое раздражение и злоба на этого щеголя. Мудак, вот он кто. Лично я с удовольствием приник губами к её ладошкам и слизал бы языком все, до единой, капельки крови с её хорошенького личика.

Я подхожу неторопливо к ним, заранее потешаясь над забавным зрелищем, которое вот-вот произойдёт на глазах собравшихся. Шлюха Мадлен болтала о том, что по слухам, в любовниках у Аманды был сам герцог Аугсбурга. И вот этот напыщенный мудак, скорее всего, не кто иной, как сам герцог.

Этикет и прочая ерунда гласят о том, что ему нужно отвесить поклон едва ли не до самой земли и вести себя так, словно передо мной само солнце спустилось с небосклона. Но герцог, судя по всему, здесь incognito. А значит я могу разговаривать с ним так, словно он самый обыкновенный человечишка. К слову, я на самом деле считаю, что громкий титул ещё не даёт ему права считать себя выше остальных.

– Здоровьечка! – громогласно, на деревенский манер, возвещаю я, приблизившись к ним.

Лицо герцога едва заметно кривится. Неправильный говор неприятно режет его слух. Он, немного подумав, кивает мне и смотрит, ожидая, что я развернусь и уберусь прочь. А вот ни хрена.

– Давно ли у нас в Вольфахе?

– С недавних пор, – вальяжно произносит герцог, словно находится на светском рауте.

А как тебе понравится вот это? Я нарочно громко высмаркиваюсь в сторону, зажав одну ноздрю пальцем. Герцог едва ли позеленел от отвращения.

– Дык, не всё осмотрели ещё? Вот смотрите, какие вепри водятся в наших лесах.

Я хлопаю по туше вепря.

– Поймали только что, даже кишочки ещё тёплые. Освежевать тушу и пустить на кровяные колбаски… А какой у него жир… Да вы гляньте!..

Я выхватываю нож и делаю надрез на толстой шкуре, показывая герцогу.

– Вот такой, на несколько пальцев!.. Да вы не стесняйтесь, только понюхайте, как славно пахнет!.. А ещё лучше приходите сегодня вечером на площадь… Сегодня день открытых дверей в Вольфахе, все жители будут есть жареное мясо…

Зеваки довольно загудели, а некоторые из них заторопились прочь, чтобы поделиться новостью с оставшимися горожанами. Аманда смотрит на меня удивлённо, с некоторой толикой недоверия. Она явно не ожидала подобного.

В ответ ей я широко улыбаюсь: да-да, малышка, не только ты можешь поднять на уши весь город!

– Обязательно приходите сегодня вечером… Потрепался бы ещё немного, но сейчас у меня дел полно. Моё почтение.

Я приподнимаю шляпу двумя пальцами и неторопливо удаляюсь прочь. Сегодня вечером в Вольфахе будет жарко. Я это гарантирую.

– Душа моя, зачем ты здесь? – обратился ко мне Вильгельм Второй, герцог Аугсбургский .

– Могу задать Вам тот же вопрос, – промурлыкала я с лёгкой улыбкой, внутренне желая герцогу провалиться сквозь землю.

– И почему ты вся в крови? – поморщился Вильгельм Второй и достал из кармана сюртука надушенный кружевной платок, отирая миниатюрное кровавое пятнышко со своих пальцев.

Что бы ему ответить?.. Но герцога, видимо, не волновал мой ответ на вопрос, потому что не прошло и десяти секунд, как он продолжил:

– Твоё таинственное исчезновение произвело фурор. Я ждал тебя в отеле в условленное время, но ты не явилась.

– Увы, возникли обстоятельства непреодолимой силы.